Рак пугает общество. И у всех разные причины пугаться. Болезни, неприятности и вообще какие-то слабости принято скрывать. Мы считаем мир враждебным, людей — злонамеренными, это никто не формулирует, но есть правило выживания: не показывай свою слабость, потому что окружающие обязательно воспользуются и вонзят тебе нож в спину. Эту культурную установку разделяют многие люди.

Другая установка — что болезни заразны. «Не показывай на себе, где болит» — если ты это сделаешь, то по логике симпатической магии ты в себе породишь эту болезнь. Люди не хотят общаться с тяжело больными людьми. Про рак они еще понимают. Но если скажешь им, что СПИДом или гепатитом С при бытовом контакте заразиться трудно, нужно еще постараться — не верят, продолжают бояться.

Общество негативно относится к безнадежному страданию. Люди не понимают, как на это реагировать. Такое бывает даже с врачами, поэтому иногда смертельно больным не сообщают о том, что они умирают. У больных раком развивается особый приспособительный механизм — как правило, они не осознают, что умирают, обычно надеются на выздоровление. Эту надежду все дружно поддерживают. А ведь у человека может быть какая-то последняя воля, может, он хочет чем-то распорядиться — остатками своих дней или собственностью. Человека поддерживают в неведении, лгут «во спасение». Но только это спасение самих себя, потому что люди не умеют обращаться с безнадежным страданием. Сейчас появились хосписы, появилась общественная модель взаимодействия с умирающим человеком, но раньше врачи только руками махали.

Пугающие темы, о которых стоило бы больше писать — это и брошенные старики, и специнтернаты, и закрытые психиатрические больницы, и другая тяжелая болезнь — алкоголизм. Как человеку понять, алкоголик он или нет? Нам трудно узнать об этом из каких-то не специализированных источников. Человек воспринимает как откровение слова о том, что первая стадия алкоголизма — это всего лишь не знать, что и в каких количествах ты выпьешь на грядущей вечеринке. Многие считают, что если они не опохмеляются по утрам, хорошо себя чувствуют после выпивки, то с ними все нормально. А если они пьют пять раз в день или являются пьяницами выходного дня?

В нашей стране толерантность к алкоголю высока, и это национальная трагедия. Надо писать про женский алкоголизм, про детский алкоголизм, про бытовые привычки — устраивать пьянку по поводу деловой сделки, прихода гостей и так далее. Встречая гостей, вы обязательно ставите бутылку на стол. А если вы не пьете, то на вас смотрят с подозрением: либо вы чем-то больны, либо воздерживаетесь от алкоголя, чтобы стучать начальству на пьяных коллег. Очень мало кто пишет о том, что трезвость — социально неодобряемая вещь.

Но писать об алкоголизме как об абстрактном зле менее эффективно, чем приводить истории отдельно взятых людей, особенно известных, которые могут рассказать о своей проблеме. У нас все думают, что алкоголик — человек распущенный, слабый и неспособный взять себя в руки, но мало кто пишет об этом как о тяжелой физиологической болезни со специфическими симптомами, мешающими людям бросить пить. Все знают, что пить вредно, и ответят на это: «Мы не пьем, мы выпиваем».

Что касается освещения таких случаев в СМИ, то здесь я вижу двойственную вещь. Обычно никому не интересно читать про болезни Марьиванны, а интересно читать про болезни знаменитых людей, но не очень понятно, для чего журналисты это пишут — для того ли, чтобы привлечь всех скандальной темой и вызвать волну комментариев, или же у них есть какой-то гуманитарный мотив. Ведь у статей про чужие болезни есть и просветительский аспект: если люди узнают симптомы, то общество станет грамотней в вопросах раннего распознавания и лечения болезни. Пусть известный человек расскажет, как узнал о своем алкоголизме и начал с ним бороться. Или взять пример Анджелины Джоли: всем известно, что есть ген, передающий рак груди и матки, и если его находят, то человек может себе помочь превентивно. То, что Анджелина Джоли всем рассказала о своей проблеме, может принести большую пользу людям.